А.Кураев― Насколько я понимаю, речь идет об Алексеевском монастыре. Напомню, настоятельницей этого монастыря является игуменья Ксения Чернега, она же руководитель Юридической службы патриарха. Когда-то это был просто приходской храм, где служил замечательный московский священник и проповедник отец Артемий Владимиров. Сейчас он там никто и звать его никак на фоне новой игуменьи и ее порядков. В данном случае, как я понимаю, речь идет о здании, которое было построено просто на фундаменте монастырского когда-то корпуса. Корпус был снесен, и само здание…
Д.Пещикова― Но там сохранилась небольшая часть стены, совсем маленькая, и фундамент, да.
А.Кураев― Ну да. Сложная ситуация. Ученые говорят, что аппаратуру тяжело будет перевозить куда бы то ни было. Я просто плохо представляю себе местную географию, в какой степени необходим этот корпус, и такой ли уж там наплыв насельниц и так далее. Это не очень понятно. И это - самое важное.
Вот, скажем, Херсонес. Там тоже когда-то был монастырь. Когда? Да, собственно, самый конец XIX века и до революции в начале XX-го. Там не было никакой древней монашеской традиции. Но вдруг вспомнили в 1880 году «Ой, кажется, где-то здесь крестилась Русь», то решили впервые за всю историю России решили праздновать 900-летие крещения Руси (1888). И по этому поводу решил основать там монастырь. Монастырь поставили прямо на раскопках, на древних археологических руинах. Монастырь, естественно, революцию не очень пережил. В начале нашего тысячелетия, в нулевых годах была попытка воссоздать монастырь в Херсонесе, один монах там был, кончилось полицейским скандалом с наркотиками, поэтому никакого монастыря ныне там просто нет. А есть обычный приходской храм.
И вот здесь всегда возникает вопрос. Понимаете, для того, чтобы монастырь нормально жил, нужна не кадастровая выписка, а нужна личность человека, к которому бы шли, который был бы таким светлячком. Как тот человек, с которым прощалась наша церковь на минувшей неделе. Удивительный человек архимандрит Кирилл Павлов, духовник всея Руси. Вот такой человек мог бы жить просто где угодно – хоть в пустыни, хоть в каком-нибудь микрорайоне Новых Черемушек, а к нему бы люди шли, чтобы просто, видеть его глаза, прикасаться к его руке и утешаться той атмосферой мира, которая от его души исходила.
Вы знаете, когда я был семинаристом, мы к отцу Кириллу ходили по вечерам, особенно в дни Великого Поста, и он читал нам страшную книгу. Эта книга называется Библия, Ветхий Завет. Он его прочитывал вслух за время Великого Поста. А почему страшную? Потому что это, в основном, книги исторические и очень неудобные – кто кого убил, кого вырезали и так далее. И, конечно, наше юношеское неофитское сердце с этим трудом соглашалось. Но когда видишь, что этот текст читает человек, который сам - синоним слова «любовь», становилось понятно: значит, возможно, другое переживание этих текстов и этих событий, и нам надо дорасти до этого понимания.
Вот такой человек может вокруг себя собирать людей, для него можно заранее скупить целый микрорайон вокруг - и будет вокруг него новая Лавра, Новый Афон. А когда речь идет просто о бюрократах типа монахини Ксении, то много ли девочек пожелает вот пойти туда, что стать такими же целожизненными бумагоносителями по патриархийным канцеляриям? И нужен ли для них новый корпус общежития такой ценой строить? То же самое – и про Херсонес, где монахов и близко нету.
Д.Пещикова― Просто вообще создается ощущение, что происходит какое-то самоутверждение, что ли, РПЦ. Вот, просто декларирование себя: «Мы есть, вот мы обозначаемся вот этой церковью, вот этим вот собором. То есть строим государство внутри государства со своим имуществом, соответственно, со своими какими-то зданиями».
А.Кураев― Известно, что каждый генерал готовится к прошлой войне. Такое ощущение, что и наши епископы готовятся к повторению советской истории. Такое ощущение, что, несмотря на все их уверения в показном оптимизме, что Святая Русь возродилась и всем даст по зубам, они живут в ожидании того, что вот-вот начнутся новые гонения, а гонения, опять же, обернутся тем, что у церкви будут отнимать недвижимость. Поэтому как можно больше недвижимости надо набрать.
Д.Пещикова― Чтобы хоть что-то осталось.
А.Кураев― Да, да. Вот, только так можно, честно говоря, это объяснить. Запастись не сознательно верующими и доверяющими им людьми, а недвижимостью. А уж тем более странно, что эти новые скандалы в Херсонесе или в Алексеевском монастыре происходят на фоне неокончившейся истории с Исаакиевским собором. Как, скажем, и крайне странно сегодняшнее заявление пресс-службы Патриархии о том, что Патриарх в ближайший четверг передаст Высокопетровскому монастырю Влахернскую икону Божьей матери, которая ныне хранится в запасниках кремлевских музеев.
Так поданное сообщение вновь выводит в топ больную тему «музей и церковь» – она тем самым, как бы, обостряется. А в данном случае на пустом месте, потому что данная икона давным-давно уже не в музее, а в Симоновом монастыре в действующем храме. И просто из одного действующего храма в другой по благословению Патриарха она будет перенесена в другой. Вот и всё. Но тогда в этом нет ничего сенсационного.
Д.Пещикова― А зачем тогда заострять внимание, если и так?..
А.Кураев― Это вопрос к профессионализму нашей патриаршей пресс-службы, к сожалению. Таких вопросов к ней много.
Д.Пещикова― Но это вопросы к РПЦ. А вопросы к властям у вас не возникают, почему так щедро поступают чиновники, те, кто отвечают за все те вопросы, спокойно передают здания, земли, даже там заповедные земли, дворцы?
А.Кураев―С одной стороны у них есть известный аргумент еще с 90-х годов, государство сбрасывает с себя социальную нагрузку: «Берите все эти заброшенные пионерские лагеря, детские сады и делайте с ними, что хотите, а нам налоги с этого платите». То есть тот объект, который ранее был для госбюджета убыточный, будет теперь прибыльным.
Не исключено, что в некоторых случаях, когда какие-то руинки под храмы передаются, эта логика имеет место. Но кроме того, конечно же, есть и какой-то политический расчет, что вот чем сильнее будет церковь, сильнее будет влияние ее на народ, тем сильнее она сможет поддержать власть в годину тяжкую очередных выборов или недовыборов.
Этот расчет по-моему, довольно-таки наивен, потому что события столетней давности показали, что голос настолько прикормленной церкви просто не учитывается людьми, у которых вдруг обозначились свои собственные интересы, отличные от интересов правящей верхушки.
***
Ситуация оказалась не вполне такой, как было описано в"Нового газете".
см. http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=66314