Ваше Святейшество!
Мы, представители Поместных Православных Церквей при Вашем Патриаршем престоле, имея честь служить благочестивому русскому народу, ликуем с полнотой Русской Церкви и выражаем Вам в день Вашего Ангела нашу сыновнюю любовь и необыкновенную радость от того, что Господь сподобил нас служить в этом благословенном городе под Вашим омофором.
Сегодня весь православный мир молится за Вас и видит в Вас подобно святому Кириллу христианского философа и учителя, способного ответить на вызовы современности.
Каждое Ваше Первосвятительское действие и слово является продолжением подвига Вашего небесного покровителя на этой земле. Подобно тому, как святитель Кирилл просветил народ этой земли, так Вы освещаете факелом веры и любви современный русский народ.
Ваше Патриаршее служение во всех областях направлено, по словам святителя Иоанна Златоуста, к одной цели ― «славе Божией и созиданию Церкви».
Когда Вашего небесного покровителя Константинопольский Патриарх посылал на проповедь славянам, он обратился к нему со словами: «Никто не справится с этим лучше, чем ты». Взирая на Ваши Первосвятительские труды, мы осознаем Ваше промыслительное призвание, будто эти слова обращены к Вашему Святейшеству.
Дух Святой поставил Вас Главой Великой Церкви, чтобы пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Своей Честной Кровию (Деян. 20.28).
На страницах истории уже запечатлено Ваше твердое стояние на страже святого Православия: смелость и принципиальность в проповеди, ощутимая помощь нуждающимся, поддержка христиан во всем мире, бережное отношение к духовным ценностям. Это то, что вызывает уважение и восхищение и в России, и во всем мире.
Вы служите верою и правдою своему народу, отдавая всего себя на служение Церкви, преодолевая трудности твердой верой в Бога и преданностью Отчизне, подавая достойный пример всем, кто идет вслед за Вами по пути любви к Святой Церкви.
Радуйся христианский мир, радуйся Православие, радуйся Русская Церковь, имея такого лидера и Первосвятителя!
Многая лета Вашему Святейшеству!
http://www.patriarchia.ru/db/text/4919768.html
***
Когда Нифон делится своими елейными фантазиями про современность - это одно. Но когда он начинает придумывать вдобавок еще и историю - это уже совсем неприлично.
Ну вот откуда он взял сие -
"Когда Вашего небесного покровителя Константинопольский Патриарх посылал на проповедь славянам, он обратился к нему со словами: «Никто не справится с этим лучше, чем ты»."?
На миссию к славянам Кирилла посылал император, а не патриарх. С патриархом Кирилл был уже в давней ссоре, и про него характерно вообще не упоминается в памятниках кириллического цикла.
В Житии мы читаем: "Собрал цесарь совет, призвал Константина Философа и дал ему выслушать эти слова. И сказал: «Философ, знаю, что ты утомлен, но подобает тебе идти туда. Ведь этого дела никто другой не может исполнить так, как ты».
***
напомню свой старый текст:
В серии ЖЗЛ вышла книга Юрия Лощица «Кирилл и Мефодий».
Автор недоумевает - ни Житие Кирилла, ни Житие Мефодия не упоминают патр. Фотия при рассказе о посылке братьев на славянскую миссию. «Кажется, никто из исследователей, работавших с текстами двух житий, не обратил внимания на то, почему агиографы вообще не называют патриарха Фотия по имени» (с. 188) Юрий Лощиц полагает, что это по той причине, что в пору написания житий Фотий был уже в опале. Но для его приятия надо доказать, что эти Жития составлялись в кпльской придворной среде. Сейчас же принято считать, что Жития написаны в Моравии, то есть на папской земле, неподвластной ни византийским императорам, ни кплским патриархам.
Я же ответ на вопрос, поставленный Ю. Лощицем. предложил еще в 2009 году в книге "Перестройка в Церковь":
Дело в том, что Константин (Кирилл) бы вовлечен в конфликт двух кплских патриархов – Фотия и Игнатия.
Противостояние патриархов Фотия и Игнатия – это ярчайшее проявление почти перманентного внутрицерковного конфликта между двумя типами отношений к «внешней мудрости». Позже, в начале Х века, Никита Пафлагон, составитель «Жития св. Игнатия», с упреком скажет о Фотии: «Фотий утвердил свое сердце и ум на гнилом и песчаном основании светской мудрости» (Цит. по: Уханова Е. В. У истоков славянской славянской письменности. М., 1998, с.46).
И правда - Игнатия Фотий не любил. Никита Пафлагон говорит, что у Фотия даже был экземпляр деяний константинопольского собора 861 г. (на котором сторонники Фотия добились осуждения ранее низложенного Игнатия) с карикатурами на Игнатия с непристойными надписями (см. Лебедев А. П. Русский византинист на служении церковно-исторической науке // «Великий и в малом….». Исследования по истории Русской Церкви и развития русской церковно-исторической науки. Спб., 2005, с. 324).
Когда Фотий еще был просто профессором, он однажды услышал, что патриарх Игнатий отрицает полезность изучения логики. Фотий не стал спорить с патриархом. Он просто решил надсмеяться над ним и для этого тут же придумал небольшую ересь – мол, раз сказано в Писании о «двоедушных» (Иак 4,8), то это надо понять буквально и признать, что у человека есть две души.
Как известно, финал жизни св. Кирилла прошел в риме. Там он сблизился с греком Анастасием, который работал папским библиотекарем.
Этот Анастасий Библиотекарь рассказывает в письме Гаудериху Веллетрийскому (870-875 гг.) (Оно опубликовано в предисловии к актам антифотиевского собора 870 года, который на Западе считают «Восьмым вселенским». Mansi. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. Venetiis, 1771. T. XVI. сol. 6. См. также: Ягич И. В. Вновь найденное свидетельство о деятельности Константина Философа, первоучителя славян св. Кирилла // Записки Императорской Академии наук. Спб., 1893, т. 72, вып. 6. Приложение):
Фотий позвал своего друга св. Константина (Кирилла) к себе, дал ему тетрадку и попросил занести к патриарху (Константин был хартофилаксом – секретарем патриарха) дабы посмотреть - сможет ли тот заметить тут ересь и обличить ее без помощи логических силлогизмов и философии - «Не из желания кого-либо соблазнить я предлагал сказанное, но для испытания, что стал бы делать патриарх Игнатий, если бы в его время обнаружилась какая-нибудь ересь, подкрепляемая силлогизмами, Игнатий, который так гонит любителей светской мудрости» (Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. Venetiis, 1771. T. XVI. сol. 6ab. См. Россейкин Ф. Первое правление Фотия, патриарха константинопольского // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1909, июль-август, с 409; Рансимен С. Восточная схизма. Византийская теократия. М., 1998, с. 31; Dvornik F. Le schisme de Photius. Histoire et legende. Paris, 1950, р. 69).
Когда Фотий попросил Константина Философа передать тетрадку с «ересью» патриарху, то, согласно рассказу Анастасия Библиотекаря, ученик восстал на своего учителя. «О, растленная и суетная мудрость миpa! Ты бросал стрелы в толпы парода и не знал, что кто-нибудь должен быть ранен. Для всех, конечно, ясно, что как глаза, застланные облаком пыли, не могут видеть вдаль, как бы широко они не были открыты, так и очи мудрости твоей, как ни велики и открыты они, будучи совершенно ослеплены дымом жадности и зависти, не могут видеть пути справедливости. Поэтому и верно сказанное тобою, что ты не думал, чтобы ранил кого-нибудь своим ударом, когда, ослепленный упомянутыми страстями против патриapxa, даже не предвидел, что сделал. Зачем ты губишь столько душ, распространяя такое заблуждение в народе».
Ответ Фотия: «Не из желания соблазнить предлагал я сказанное, но для испытания, что стал бы делать патриарх Игнатий, если бы в его время обнаружилась какая-нибудь ересь, подкрепляемая силлогизмами. Игнатий, который так гонит любителей светской мудрости Впрочем, я не думал, чтобы этим учением соблазнить многих».
Детали этого эпизода могут быть придуманы - особенно резкий отказ Константина. «Странно звучит суровое и сухое обличение в устах amici fortissimi. Воздыханиe о суетной мудрости миpa, так напоминающее Никиту Пафлагона, не вполне идет просвещенному Философу, прошедшему школу Льва и Фотия. Упреки в какой-то жадности и зависти, несправедливость которых бросается в глаза, не мирятся с репутацией viri magnae sanctitatis. Наконец, после такой оценки деятельности и характера Фойя, какая приписывается Константину, не только дружеские, но и всякие отношения между ними должны быть порваны; и этого однако не случилось. Само собой напрашивается предположение, что разговор друзей, точной записи которого, конечно, быть ни у кого не могло, передан Анастасием далеко не точно, а является скорее свободной композицией автора и притом мало удачной. Между друзьями могли возникать философские разногласия и споры: мог Константин, из уважения к Игнатию, и действительно удерживать Фотия от резких нападок на пaтpиapxa за гонение науки; но эти факты в обработке Анастасия, руководившегося определенными целями, получили освещение, не соответствующее действительности» (Россейкин Ф. Первое правление Фотия, патриарха константинопольского // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1909, июль-август, с. 410).
И все же во время второго патриаршества Игнатия в 870 г. константинопольский собор своим 11-м правилом осудил именно ересь о двух душах у человека (См. Mansi. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. Venetiis, 1771. T. XVI. сol. 404, 166; Grossi V. Luis F. Sesboue B. Histoire des dogmes. T.2. L’homme et son salut. Paris, 1995, p.115).
При этом имя Фотия, однако, не было упомянуто, и потому неправ А. Бронзов, доверчиво переписавший из позднейшего католического источника: «Патриарх Фотий признавал в человеке две души. Поэтому собор, бывший в Константинополе в 869 г. (считаемый римскою церковью за 8-й вселенский) определил, что в человеке - одна душа, которой он живет, чувствует и мыслит» (Бронзов А. Примечания // Точное изложение православной веры. Творение преп. Иоанна Дамаскина. Спб., 1894, с. LXIX).
Поэтому, хотя большинство исследователей отрицают правдивость рассказа Анастасия, мне кажется справедливой догадка Рансимэна, предположившего у Фотия хоть и не ересь, но именно анти-игнатиевскую шутку (что, кстати, хорошо сочетается с описанной Продолжателем Феофана (4,38) моды на «всешутейшие» карнавалы и задирания Игнатия самим царем Михаилом и его окружением).
В пользу же версии о серьезном конфликте Фотия и Константина говорит то, что больше связка Фотий-Константин в истории не появляется. Фотий ни разу не упоминает о Константине и его миссии, притом, что сохранилось более трехсот его писем, но ни в одном из них он не говорит о солунских братьях (См. Уханова Е. В. У истоков славянской славянской письменности. М., 1998, с. 37).
В 867 году, т.е. когда моравская миссия (кстати, длившаяся всего три года), уже была почти завершена, патриарх Фотий рассылает «Окружное послание», рассказывая о кознях Рима в Болгарии. Естественно, там есть пункт о величии византийской Церкви и, соответственно, успехах византийской миссии – «Ибо и жители Армении, закосневшие в нечестии яковитов при содействии нам молитв Ваших обрели силы оставить столь великое заблуждение. Даже варварский и христоненавистный народ болгар отойдя от бесовских отеческих оргий и отстав от заблуждений языческого суеверия, паче чаяния перепривит был к христианской вере» (Св. Фотий, патриарх Константинопольский. Окружное послание. Альфа и омега. М., 1999, № 3 (21), сс. 87-88).
Но о труде солунских братьев в Моравии тут нет ни слова. Крещение же Болгарии вспоминается лишь в контексте ересеологической и канонической полемики с Римом.
И в Житии Константина не сказано о благословении Фотия на его миссию к славянам; последняя в Житии предстает как чисто императорская инициатива. В Житии Мефодия встречаем показательную фразу – «тогда не смели отказаться ни перед Богом, ни перед цесарем по словам ап. Павла «Бога бойтесь, цесаря чтите»» (Житие Мефодия, 5). Патриарх никак не упомянут в житии Константина (с которым был в конфикте), но упоминается (правда, без имени) в Житии Мефодия.. Также стоит отметить, что после миссии к хазарам Фотий принимает участие в судьбе Мефодия, поставляя его игуменом богатого ставропигиального монастыря, в то время как Константин «жил тихо, молясь Богу, пребывая в церкви святых апостолов» (Житие Константина, 13), т.е. патриарх не возложил на него никаких новых послушаний и не вернул ему пост хартофилакса.
Кроме того, хотя, согласно Житию Константина, кн. Ростислав просил прислать епископа, Константин едет в Моравию в сущем пресвитерском сане. Мефодий и ученики Кирилла будут посвящен в епископа и пресвитеров позже в Риме.
И тут важно сопоставить несколько дат. В 863 году в Риме папа Николай анафематствует Фотия «вместе со всеми его сообщниками». Фотий молчит, пока обида остается личной (папа счел его избрание незаконным) в течение четырех лет, но после начала деятельности латинских миссионеров в Болгарии отвечает. Окружное послание св. Фотия (867 г.) говорит о латинской прибавке филиокве к Символу Веры как об «ухищрении лукавого» и «самой вершине нечестия», а о латинских епископах как о «епископах мрака» и «слугах антихриста» (Россейкин Ф. Окружное послание Фотия // Богословский вестник. 1915, т.1, сс. 147 и 150).
В итоге – «мы отлучили тех людей, пребывающих в их многообразном заблуждении, от всего стада христианского» (с. 150).
Константинопольский собор, созванный летом 867 года для утверждения фотиевского послания, проклял папу Николая и всех находящихся с ним в общении «за те отступления в учении веры и обрядах, какие допустила себе Римская церковь» (Лебедев А. П. История разделения церквей в IX, X, и XI веках. Спб., 1999, с. 80).
25 сентября 867 г. Фотий был смещен. 13 ноября того же года папа Николай I умирает. Папа Адриан в декабре 867 г. повторяет анафему Фотию, в начале июня 869 г. в Риме проходит собор с анафемой патриарху Фотию. В октябре 869 года к этим анафемам присоединяется и собор в Константинополе, считаемый у католиков «Восьмым Вселенским» (Фотий в анафематизмах именуется «новым иудой»), причем его отлучение подписано не чернилами, а евхаристической кровью... Естественно, что св. Игнатий, восстанавливая на этом соборе единство Константинополя с Римом, не ставил условием этого воссоединения отказ Рима от тех его новизн, в которых Рим был укорен Фотием. Впрочем, окончательное примирение произошло только через 10 лет, когда Фотий вернулся и «Большой Софийский» Собор объявил собор 869 г. якоже не бывшим… Интересно, кстати, что на этот раз св. Фотий уже не ставил в качестве условия примирения отказ римлян от тех своих традиций и новизн, которые прежде казались грекам соблазнительными. Ни прежде осужденные опресноки, ни пост в субботу уже не поминались. Не было даже прямо осуждено учение о филиокве, хотя собор ясно осудил любые попытки изменения вселенского символа веры какой-либо поместной церковью («Учение о филиокве никоим образом не было осуждено – было отвергнуто лишь введение этой формулы в Символ Веры» - Dvornik F. Le schisme de Photius. Histoire et legende. Paris, 1950, p. 277), что есть перенос проблемы из области догматической в сферу каноническую. Со стороны Фотия это была уступка (интересно, что решение этого вопроса было камерным: из 383 епископов-участников Собора в этом его заседании участвовал лишь 21 человек (Огицкий Д. П. Профессор Ф. Дворник о Патриархе Фотии // Богословские труды. Вып. 26. М., 1985, с. 260)). Римским послам было нетрудно пойти на это, поскольку в ту пору филиокве оставалось частной практикой Испании и Германии, но еще не было принято в самом Риме. В результате в современной католической литературе небезосновательно утверждается, что «имя Фотия – символ не разделения, а успешного поиска единства» (Суттнер Э. Х. Исторические этапы взаимных отношений Церквей Востока и Запада. М., 1998, с. 27).
Что же святые братья-просветители? Их труд в Моравии встретил сопротивление со стороны немецких епископов, и святые миссионеры едут в Рим, чтобы найти управу на своих недругов. По прибытии в Рим они сослужат литургию с Папой Адрианом в соборе св. Петра и других римских храмах (Житие Константина, 17). Папа лично рукоположил св. Мефодия во пресвитера (Житие Мефодия, 6). Учеников же славянских братьев рукоположили два римских епископа (Формоз из Порто и Гаудерик из Веллетри). Среди хиротонисанных в Риме был св. Климент Охридский (См. Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998, с. 408).
Вопрос: когда же именно святые просветители принимают хиротонии в Риме? Сопоставляем даты – и видим: хиротонии имели место в феврале 868 г., то есть в самый разгар конфликта между св. Фотием и Римом… В Риме же в феврале 869 года Константин принимает монашеский постриг с именем Кирилл и 14 февраля умирает. Вскоре папа Адриан рукополагает Мефодия во епископы. Епископское служение св. Мефодия на Западе длится до его кончины в 885 г.
Если миссия в Моравию совершалась по благословению константинопольского патриарха – почему братья едут не домой, а в Рим? Если они еще были дружны и согласны с Фотием – почему не боятся принять хиротонии и постриг от его злейших врагов? Похоже, что что-то все-таки пробежало между Фотием и Константином… Но тогда и миссия к славянам – это не дар Константинопольской Церкви, а шаг дипломатический со стороны императора и лично-жертвенный со стороны самих миссионеров…
И, значит, славянская миссия братьев – это проект императорский и дипломатический, а не собственно церковный. Патриарх Фотий не имел к нему отношения и потому неупоминание о нем в Житиях логично.
http://diak-kuraev.livejournal.com/479547.html
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →