А теперь – о скандале.
В ноябре 1857 года из Киева к Антонину прибыл еще один помощник - иеродиакон Агапий (Андрей Гульницкий или Гумницкий).
Начну с финала. Агапий – третья знаменитость после самого Антонина и Петра Нищинского в этом крохотном киевско-афинском кружке. После разрыва с Антонином Агапий уезжает не в Россию, а в Лондон. В "Колоколе" появляется несколько его статей, в том числе некролог Тарасу Шевченко.
Затем Агапий (взявший себе постоянный псевдоним Гончаренко) уехал на восток, оттуда - на Аляску, позже в Калифорнию. Стал членом редколлегии библейского общества, редактировал перевод Священного Писания на арабский язык, издавал газету Alaska Herald с русским приложением и «Свободу» — первую украиноязычную газету в Америке. Много лет переписывался с Огаревым и скончался в Калифорнии в 1916 году . Каким-то образом стал священником – во всяком случае 12 мая 1865 года митрополит московский Филарет просил обер-прокурора Синода, чтобы тот дал поручение главе алтайской миссии и Антонину узнать, кем Агапий Гончаренко был рукоположен во священника и где он взял антиминс и миро . По его словам, он получил греческое гражданство и в январе 1862 г. был рукоположен во священника на Афоне, в монастыре Ставроникиты. В 1894 г. в Австро-Венгрии были изданы его мемуары: Споминки А. Гончаренка, украинського козака-священника. Коломия, 1894.
см. о нем Эйдельман Н. «Колокол» против Синода // Наука и религия,1971, №7, с. 61. http://www.1543.su/VIVOVOCO/VV/PAPERS/NYE/SINOD.HTM и
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BE%D0%BD%D1%87%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE,_%D0%90%D0%B3%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D0%B9
Конфликт двух образованных клириков, вдобавок «земляков и сомонастырцев» (запись в дневнике Антонина от 17 ноя 1857) и Андреев по своим домонашеским именам вовсе не был неизбежен. Еще в конце октября 59 года все хорошо в их отношениях.
Но приходит черный день в жизни Антонина (он сам его так назвал).
Напомню, с подначки Петра Сахаров ранее обвинил Мимико в том, что тот ухаживает за какой-то девицей.
«10 января 1860. Является опять Сахаров с грозящей жалобою на Мимико. Видно, что вчера мать намылила Мимико голову до самой кости. В ответ на это он похвалился, что он через месяц выгонит из Афин и диакона и Журавлева, а Сахарова убьет. Слышавшим оказался диакон… Чуть Мимико явился, я напал на него, с небывалою для него грозою. Парень горько заплакал и сказал «Дьякон не должен жить здесь и одного дня. Когда Вы уехали отсюда на св. Гору, он меня непрерывно преследовал”. Что это значит? спросил я, еще не понимая в точности, в чем дело. Плачущее лицо покрылось краскою. Ответа не было. Говори же, сказал я коротко. После некоторого затруднения он выговорил скороговоркою: «Он меня склонял к бесчестию. Что Вы еще хотите?». У меня сперло в горле. Я стоял, как потерявший смысл и память. Послушай, Димитрий, начал я и потом, держась за двери от слабости и несказанного волнения; — ты знаешь, какой важности то, что ты говоришь… Ты лжешь на диакона. «Оставьте, отче. Он позорнейший человек». И начал мне рассказывать вещи, от которых оставалось бежать, заткнувши уши… Оставшись один, я был в полнейшей лихорадке. Голова моя стучала о спинку кресла».
Остановим рассказ. Что к этой минуте знает Антонин? Что его келейник говорит о домогательствах к нему его диакона. Даже сам факт еще отнюдь не установлен. Где тут повод для битья головой о стенку? Мало ли руководителей получают «сигналы» о «неправильном» поведении своих подчиненных? Монах тем более должен быть сдержан в своих реакциях. А тут – буря. Что это? Ревность собственника? Ревность любовника? Страх за то, что какая-то его собственная тайна стала выглядывать наружу?
Антонин идет к Агапию: «Я сам пошел увидеться с ним. Завел речь о его поздних прогулках и несвоевременном возвращении домой. Заметив, что он скалит зубы, я ему прямо выложил всю грязь его перед лице. Он стал запираться, уверяя, что никогда не говорил ничего Сахарову на Мимико и что последний бессовестно лжет».
Еще раз стоп. Судя по оправданию Агапия, «вся грязь», предъявленная ему, - это то, что он, Агапий, передал Сахарову угрозы Мимико, случайно услышанные им. Кроме того, из текста Дневника следует, что в беседе с Антонина Агапий сам, первый, поднял тему домогательств:
«Оставалось сделать очную ставку… Предвидя беду, диакон сказал, что он точно делал предложение, но с целию выпытать, не имею ли я с Мимиком подобных сношений, что обо мне еще в Киеве носилась дурная слава, что он с тем и ехал сюда, чтобы увериться в том, и что уверился… Как? и уверился? прервал я. «Да! Сам Мимико признался в том». Ах ты, мерзавец! Вскричал я, не имея сил более выносить смертельной обиды».
И снова стоп. Почему «более»? До сей секунды никто самого Антонина ни в чем не обвинял. Точнее – никто из людей. Может, его собственная совесть чем-то его язвила?
Упоминание про «дурную славу в Киеве» очень вероятно. В Киеве Антонин едва был помощником инспектора певческого класса мальчиков с 1846 года, т.е. в 29 лет. Работа не ладилась: «На меня озлобились студенты, косо стали смотреть сослуживцы, даже сами дети закричали!!» (31 декабря 1847). «Что я вам сделал, дети мои, в которых жила душа моя?..» (21 апреля 1847).
Если возраст Алешеньки не понятен (однокурсник?), то Андрей и Петр, позванные Антонием в сожители в свою келью, явно были еще детьми.
Молодой только что постриженый монах с детьми работает; дети ночуют у него в келье. Косые взгляды вполне уместны. Вот и новый инспектор стал косо на него смотрел, и Антоний засобирался за границу.
Но насчет цели приезда Агапия («с тем и ехал сюда, чтобы увериться») Агапий, полагаю, приврал.
««Что Вы бранитесь? Он сам сказал, сам, сам»… Сейчас позвал я парня. Скажи, как и что говорил тебе диакон? спросил я. Начал рассказывать… Когда дело дошло до предложенья (за несколько дней до Успенья)».
Стоп. Успение это 28 августа. То есть мальчик ничего не рассказывал Антонину целых пять месяцев.
«… диакон вдруг прервал его: «ну, что? не сказал ли ты мне тогда, что и Антонин тоже имел» и проч. Тот начал было иронически говорить: «как же?... сказал?...» Но я потребовал, чтобы он бросил иронию и говорил, как и что было, прямо и слово в слово. Взбешенный мальчик закричал, что диакон с ума сошел, что он не мог ему говорить ничего подобного, что он позовет его, бесстыдника, на суд и проч. Дьякон же в свою очередь кричал одно и то же: «Ты говорил! Ты говорил!». Я выслал малого вон и сказал злодею с последним запасом хладнокровия: то, что между вами происходило, выявит суд и присяга. А что Вы делали бесчестное предложение, в этом Вы и сами сознались. А Вам небезызвестно, что у нас за подобные дела отсылают в Сибирь. Служить Вам более здесь со мною не можно. — Возвратился в свою комнату нравственно подавленный, уничтоженный».
Если Антонин знает невиновность свою и, значит, правду гневных отпираний своего мальчика, то почему он чувствует себя «нравственно подавленным, уничтоженным»? В наших интернетах можно десяток раз на дню узнать, что кто-то назвал тебя «п..расом» - но это не влечет за собой столь тяжких психологических последствий. Полагаю, что передача таких намеков, шуток, сплетен и оценок о «братии» была не менее распространена и в монашеских междусобойных разговорах 19 века.
Отметим и неудачную апологию со стороны ученика: Мимико вместо того, чтобы отрицать само преступление, отрицает лишь возможность своего рассказа о нем третьему лицу.
Прихожане также вели апологию о. Антонина неуверенно и неубедительно. Вместо того, чтобы ясно и жестко отвергнуть домыслы как полную чушь, они оспаривают лишь частности. «28 января 1860. Получаю с разных сторон выражения соболезнования, растравляющие только рану души. Вот образчик того, как защищают меня люди, меня знающие: «Он мне начал Бог знает что говорить на Вас. Ну, пропал же ты, когда начинаешь такое дело, отвечал я ему». Почтеннейший Илья Егорович! Тебе следовало не грозить тому, кого угрозы только ожесточают, а сказать ему: с ума ты сошел, Агапий. Про кого ты это говоришь? Мы его знаем уже девять лет… Другой образчик: «Он говорит, что от самого диакона слышал, как тот его (т.е. меня) застал вечером в самом деле… А я ему говорю: послушайте. Может ли это быть. У нас вечером никто не беспокоит архимандрита (это Вы врете, Афанасий Яковлевич), да и как же бы он решился делать это, не затворивши дверей на ключ?» О, твоего простоволосия, непризванный апологет!».
Также отметим, что Антонин убежден в том, что Агапий не просто клеветник, но и содомит. У него есть свидетельство мальчика и есть признание Агапия. И при этом Антонин не ставит вопрос об извержении того из сана и монашества. Напротив, сначала он ему предлагает тихий уход: «12 января. Написал представление к посланнику об увольнении диакона Агапия по причине расстроенного здоровья». А потом обещает хороший перевод: «31 января. Я старался успокоить его, обнадежив, что он в Константинополе может получить место, так как тамошнего Иерусалимский архиерей зовет к себе».
Более того, Антонин предлагает Агапию примирение на очень простых условиях: Агапий признаёт, что он просто не так понял слова мальчика. То есть он не обвиняет самого Антонина «– Может быть и то, что Вы не поняли слов его, — начал я, давая ему случай вывернуться из затруднения и сказать еще что-нибудь новое… Я согласился на примирение и обещал взять обратно у посланника диаконово прошение» (19 января).
То есть он даже готов оставить Агапия в своем приходе, не вычистив содомита из клира.
Что касается реакции греков, то она довольно своеобразна. Мимико и жена Петра – из греко-русской семьи. Но мальчик по русски не говорит. Маме-гречанке он передал беседу с Агапием: «3 февраля 1860. Вечером, когда Мимико пришел за благословением на сон, я спросил его, отчего он мне не объявил ничего из того, что было между ним и диаконом, с первого же дня, как я возвратился сюда из Святой Горы. Ответом служило глупое молчание.– Ну, а говорил ли ты о том матери? – Как же? тогда же сказал. – Ну, что же она? – Сказала, чтоб я ничего не говорил Вам. – Тьфу, вы оба с матерью! Конец ласковым речам».
Сопоставляем: «19 марта 1860. Надобно благодарить Афинскую печать за то, что ни одним словом, ни даже намеком, она не коснулась печальных дел наших. Особенно я боялся, чтобы злая Αὐγή не выпустила анекдотец на Петров счет».
Такое ощущение, что для греков со времен Платона «дружба» мужчины с подростком не была чем-то скандальным. Возможно, на это наложился и своеобразный след мусульманского права: для вынесения приговора по мужеложству нужно три свидетеля, которые ясно и недвусмысленно видели одно и то же деяние, причем одновременно. Поскольку такая коллекция свидетелей малопредставима, то, формально осуждая содомию и мальчиков-проститутов, исламский мир на деле относился к ней более чем терпимо.
Не таковы были представления европейцев – в том числе киевских бурсаков. И в жизнь киевско-афинского кружка вмешивается четвертая знаменитость – Александр Герцен.
15 февраля 1860 год лондонский «Колокол» публикует его статью о странностях «греческой любви»: «Правда ли, что русский архимандрит в Афинах слишком предается восточным и античным страстям,— страстям очень ретроградным в нашу прогрессивную эпоху, идущую все вперед? Нам писали об этом четыре раза — нельзя, наконец, не спросить — хоть, например, Озерова (не трагика),— почему он покровительствует таким языческим поползновениям отца архимандрита и даже теснит диакона, имевшего неосторожность найти православно несовместным должность послушника и Антиноя?» .
Вот ведь что значит классическое образование! Упомянул Антиноя – и все сразу стало понятно. Это греческий юноша, фаворит и возлюбленный римского императора Адриана. Значит, диакон не счел совместимыми должности помощника-келейника и любовника. Письма с разоблачением русского архимандрита в Афинах Антонина присылались в «Колокол» иеродиаконом русской посольской церкви в Афинах Агапием .
Через месяц Герцен вернулся к теме – «Еще о ретроградном архимандрите и непрогрессивном Озерове, посланнике афинском. Какой-то господин (вероятно, сумасшедший, судя по ругательствам, обращенным к нам) в письме, полученном на днях, обвиняет нас в том, что мы не поместили в «Колоколе» вопроса об античных вкусах русского архимандрита в Афинах (хотя вопрос и был помещен в 63 листе) и, сверх того, в том, что какой-то будто бы шпион писал (кому?) о получении нами письма, вследствие чего Озеров начал гонение против диакона. На брань мы смотрим с всесовершеннейшим презрением, заметим только наивному корреспонденту, что неужели, требуя четыре раза напечатания в «Колоколе» длинных реляций об шалуне-архимандрите, он хотел хранить дело в тайне? Но не об нем дело. Мы помещаем эти строки с иною целью и обращаемся прямо с вопросом к человеку, известному нам за одного из благороднейших государственных людей в России — к князю Горчакову: предписывал он или нет посланникам покровительствовать, из светско-дипломатических или церковно-православных интересов, ретроградные нежности пастырей и архипастырей и неужели он думает, что православие много выиграет, например, в глазах карпатских и австрийских раскольников, когда они узнают, что императорская мантия служит занавеской и прикрытием таких правонеславных грешков? Не мешало бы, сверх того, на родину Перикла и Алкивиада (тоже не без слабости человека, но не архимандрита) назначить посла, у которого было б побольше аттической соли, чем у Озерова. Его силу может князь Горчаков очень легко оценить в этом деле. Какой-то диакон упомянут в письме корреспондента и в «Колоколе»; хитрый Талейран-Невский догадался: «так, стало, это он и писал?», т. е. это мы сдуру так своего корреспондента и выдали. Зачем же он об нас судит по себе? А ведь дело в том, князь, что несчастный диакон, пожалуй, и пострадает от похмелья в чужом пиру. Ни к чему не ведут все эти укрывательства, секреты, беззаконные действия... Да и синоду стыдно давать свое благословение на такие слабости. Пусть они или оправдают архимандрита (мы первые от души порадуемся), или пошлют его в женский монастырь, на покой» .
Герцена интересует не секс, а политика:
«Афинский архимандрит.
Мы получили два письма в его защиту. Одно помещаем. В другом нет никаких фактов. Мы вовсе не намерены разбирать монашеские романы и знаем мы хорошо последствия неестественных воздержаний. Но зачем же в эти частные дела замешался Озеров?» .
«Афинский архимандрит, Ромботи и иеродиакон.
Мы получили возражение на письмо г. Ромботи, подписанное иеродиаконом афинской посольской церкви Агапием, о котором мы уже упоминали. О самом деле мы решительно отказываемся что бы то ни было печатать. Но подробности озеровского суда в Элладе очень замечательны. По одному подозрению, что иеродиакон сообщил в «Колокол» весть об архимандрите, основанному на их вражде, Озеров предписывает ему (30 января) отправиться с отходящим 2 февраля русским пароходом «Русалка» в Константинополь и там явиться к князю Лобанову-Ростовскому. Иеродиакон поехал. Лобанов-Ростовский объявил ему, что он с первым пароходом отправит его в Одессу к графу Строгонову, для передачи его в духовное ведомство. Иеродиакон, чувствуя, что «вреден север для него», стал проситься на всегдашнее жительство на Афонскую гору. Лобанов-Ростовский отказал ему. Что ему было делать? Ехать под страшный, неумолимый суд монашеский, было нелепо; «броситься в Босфор,— говорит он сам,— было лучше». Отец иеродиакон Агапий избрал благую часть, он исполнил волю Озерова и Лобанова-Ростовского и сел на пароход; но исполняя свою собственную — на тот, который его здраво и невредимо доставил в Лондон» .
Более внятное изложение событий тут:
«На Акрополе Агапий познакомился он с представителем одесского пароходства Давыдовым, который увидел у Гончаренко издания Вольной Русской типографии, к которой последний проявлял значительный интерес. Бывая в Лондоне и находясь в хороших отношениях с Герценом и Огаревым, Давыдов рассказал им о Агапии Гончаренко. Вскоре Гончаренко стал посылать в “Колокол” свои статьи о русском духовенстве, где весьма нелицеприятно отзывался о нем, о нравах, царивших в его среде, нравах, хорошо знакомых ему. О материалах, посылаемых Гончаренко в “Колокол”, стало известно российскому посланнику в Афинах Озерову. 2 февраля 1860 г. ему донесли, что Гончаренко опустил в почтовый ящик письмо в Лондон. Озеров не постеснялся лично приехать к Гончаренко и пригласить его на “обед” на русское боевое судно “Русалка”, находившееся в это время в Афинском порту. Взойдя на борт корабля, А.П.Озеров вручил Агапию заготовленный им заранее приказ об аресте и отправке в Россию, “в распоряжение духовного ведомства”. Гончаренко попал в ловушку, ему предстояло тяжкое будущее: тюрьма Соловецкого или Суздальского монастыря. По просьбе русского консула Агапия временно перевели в греческую тюрьму до прихода в Константинополь русского парохода “Олег”, шедшего в Одессу. Но здесь счастье улыбнулось нашему арестанту. Знавшие о заключении своего земляка эмигранты-украинцы пришли ему на помощь. Знаменитый атаман казаков-некрасовцев Осип Гончар организовал побег Гончаренко из тюрьмы 16 февраля 1860 г. В марте 1860 г. Гончаренко приехал в Лондон. Здесь он вошел в круг издателей “Колокола”, познакомился с Герценом и Огаревым» . https://alliruk.livejournal.com/369893.html
В итоге о. Антонина перевели в Константинополь, что было повышением.
Как понимать изложенное?
Апологеты о. Антонина пишут так «Открылся сговор Агапия с псаломщиком В. Сахаровым, певчим Журавлевым и Петром Нищинским и еще некоторыми лицами, проживающими в миссии. Заговорщики расклеили в Афинах листовки с порочащим о. Антонина текстом на греческом языке. Кроме того, иеродиакон Агапий организовал публикацию клеветнической информации об о. Антонине в издаваемой в Лондоне А. Герценом газете «Колокол», а в письмах писал, что о. Антонин живет «с одною вдовою и мало того — еще завел у себя гарем из мальчиков»» .
https://agioi-zaural.ru/images/%d0%94%d1%83%d1%85%d0%be%d0%b2%d0%bd%d1%8b%d0%b9%20%d0%be%d0%b1%d0%bb%d0%b8%d0%ba%20%d0%b0%d1%80%d1%85%d0%b8%d0%bc%d0%b0%d0%bd%d0%b4%d1%80%d0%b8%d1%82%d0%b0%20%d0%90%d0%bd%d1%82%d0%be%d0%bd%d0%b8%d0%bd%d0%b0%20(%d0%9a%d0%b0%d0%bf%d1%83%d1%81%d1%82%d0%b8%d0%bd%d0%b0)_pablic.pdf
Вчера я специально поместил дневниковые записи без указания авторства и без выводов. Я надеялся, что комментаторы убедят меня, что это просто отцовство, а не "любовь к юношам". Серьезных аргументов не увидел.
Мне же кажется, что вся сумма доступной информации…
«Доступной» -значит, так или иначе опубликованной. Человек, изучавший неизданные дневники его молодости, отмечает – «сами преподаватели были очень близки к студентам, особенно профессор математики Д. А. Подгурский, с племянниками которого, жившими в Киеве у дяди, Андрея связала близкая дружба и даже влюбленность" (Сухова Н. Ю. Архимандрит Антонин Капустин и Киевская Духовная Академия: парадокс подготовки успешного миссионера // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. Вып. 3 (19). 2017, с. 63).
Влюбленный в племянников профессора Андрей - это будущий архимандрит Антонин Капустин. Из той же статьи узнаем, что курсовая работа Андрея Капустина – «О секте скопцов в России».
Так вот, совокупность доступной информации может быть объяснена трояко.
Первый вариант: Антонин – латентный гомосексуал, который держит себя руках и, живя с мальчиками в одной комнате, купаясь с ними в бане и в море, все же не допускает себя до секса с ними. И поэтому сам себя не считает причастным к малопочтенному тогда клубу содомитов.
Он может даже не квалифицировать свои чувства и мысли в отношении этих мальчиков как "греховный прилог" и потому не бороться с ними. В дневнике о. Антонина совсем не видно подвижнической решительной борьбы с блудными содомскими помыслами и поползновениями. Похоже, он сам не понимал, кто он и что с ним. С детства погруженный в чисто мужскую семинарско-монашескую среду, он мог считать естественным «ласковое» обращение с мальчиками, не переходящее какой-то черты. Оттого он мог вполне искренне (перед самим собой) отрицать обвинения. Но со стороны его игра в отцовство-сыновство все равно психологически смотрится как гомосексуальная.
Второй вариант: перед нами титан духовной борьбы. Это версия чуда: головешка, годами пребывая в огне, не загорелась. Однажды пустынножитель Марк спросил преподобного Серафима: «Кто в нашей обители выше всех предстоит перед лицом Божиим?» Старец, недолго думая, сказал: «Повар из бывших солдат на кухне». И объяснил при этом свои слова так: «Характер у повара от природы огненный. Он готов в запальчивости убить человека, но его непрестанная борьба внутри души привлекает к нему великое благоволение Божие. За такую борьбу ему подается свыше благодатная сила Святого Духа, ибо непреложно Божие слово, которое говорит: «Побеждающему (себя) дам место сесть с Собой и облеку в белые одежды»» .
Надежду на такие чудеса ранее уже высказывал преподобный авва Дорофей:
«Вопрос: Помысл говорит мне, чтобы я беседовал с братом, к которому чувствую влечение, когда его вижу… Ответ: Брат! И я в юности моей многократно и сильно бывал искушаем бесом блуда и трудился, подвизаясь против таких помыслов, противореча им и не соглашаясь с ними... Брань сию упраздняет непрестанная молитва с плачем… Да не расслабят тебя бесы, чтобы обращать внимание на брата, которым завлекаешься, или беседовать с ним, но если тебе и случится нечаянно с ним сойтись против твоего желания, удержи взор твой со страхом и благопристойностью, и не слушай внимательно его голоса… Скажи помыслу твоему: вспомни страшный Суд Божий и стыд, который постигнет тогда» (Вопросы преп. Аввы Дорофея и ответы старца Варсонуфия Великого, 7).
Как видим, блудный помысл гомосексуального типа сам по себе не всегда воплощается в блудных действиях, а в этом случае не стал преградой даже для канонизации.
В эту же тему - духовное приключение с о. Иоанном Кронштадтским в мужской классической гимназии: «Благодарю Господа, прилог содомской нечистоты от меня отгнавшего призыванием имени Его и воззрением к Нему очами сердечными и телесными. Это было в пятом классе сего 22-го января». (Дневник. Том XIV. 1868–1869 гг.).
Третий вариант: о. Антонин понимал, на краю какой бездны он стоит. Возможно, он переходил ее – и тем самым отпугнул своих ребят. Но для него самого это было столь невозможно и чудовищно, что он запретил себе об этом помнить, отдавать себе в этом отчет, и просто вытеснил из своей памяти все неприятные эпизоды. И тем самым добился искренности своего возмущения обвинениями.
Косвенным подтверждением такой гипотезы может быть ощущаемая им раздвоенность его самовосприятия.
«8 марта 1853. Я же остался один. Да один ли? Полно! Нет, нас было двое. Из Антонина постоянно выскакивал Андрей полюбоваться золотом и алмазами.
19 августа 1855. Мучениче Христов! Не помяни перед Богом грехов покойного Андрея — твоего недостойного соименника!
1 янв 1856 Уверяю тебя, потомок! Нашего застарелого Андрея я знаю хорошо. Он издревле любил прилагать язву к язве и беззаконие к беззаконию.
11 июля 56 утром с самоваром ходил в Акрополь, а не в понедельник, как сказал выше беспамятный Андрей Капустин.
19 августа 1857. Старые именины. Хоть бы какая-нибудь «крестная» подарила Андреюшку монет!
29 августа 1858. Все минувшие дни, с 19 числа, место ленивого Антонина занял бойкий Андрей Иванович и ... пошла писать — в собственнейшем смысле! Бросил и купанье.
24 августа 1859 Виденный во сне негодный Алкивиад, вместо которого, по-видимому, надобно было разуметь созвучного Алкида, памятного мне по басне Крылова. Ну, так! Еще остался жить на свете сем, бедный Андрей».
Алкивиад… Алкивиад рассказал о том, каким путем он пытался стать учеником Сократа, «я решил сделать все, чего Сократ ни потребует. Полагая, что он зарится на цветущую мою красоту, я счел ее счастливым даром и великой своей удачей: ведь благодаря ей я мог бы, уступив Сократу, услыхать от него все, что он знает. С такими мыслями я однажды и отпустил провожатого, без которого я до той поры не встречался с Сократом, и остался с ним с глазу на глаз… и я ждал, что вот-вот он заговорит со мной так, как говорят без свидетелей влюбленные, и радовался заранее. Но ничего подобного не случилось. Я решил пойти на него приступом… Я лег под его потертый плащ и, обеими руками обняв этого человека, пролежал так всю ночь. Так вот, несмотря на все мои усилия, он одержал верх, пренебрег цветущей моей красотой… Я был беспомощен и растерян» (Платон. Пир. 217а–219е).
Алквид в басне Крылова – напоминание о том, что начав драться, с некой бедой, ты лишь увеличиваешь ее масштабы. Значит, Андрей Капустин желал драки, но монах Антонин желал от нее уйти. Однако вот в этой записи все наоборот:
«19 января 1860. Меня тронуло это неожиданное смирение сослужителя и собрата по монашескому образу. Мне стало необыкновенно отрадно думать, что все пойдет по-прежнему. О, ты, баба — Андрей! А что тебя распяли, это — ничего! Я согласился на примирение и обещал взять обратно у посланника диаконово прошение.
5 апреля 1860. О, горе нам, подпавшим всесветному суду. Думал ли, гадал ли когда об этом, ничтожный бедняк Андрей, прятавшийся в углах от своей собственной тени? Ну-ка, постой, безобразнейший на свете!
12 января 1881 О, Андрей, Андрей! Не выживешь тебя никак из Антонина».
Если все грехи переводятся на счет «ветхого человека», Андрея Капустина, то Антонин Капустин вполне может искренне отрицать неприятные для него вещи. "В сердце человеческом есть такие глубины, из коих уже ничто не вынырнет" (1 апреля 1868).
Самое печальное (для меня), что речь идет не просто о выдающемся православном востоковеде и ученом, но и о кандидате во святые…
http://www.patriarchia.ru/db/text/4992892.html
Вопрос о канонизации архимандрита Антонина стал особенно обсуждаем после торжественного празднования 200-летия со дня его рождения. Поэтому не случайно, что эта тема стала предметом рассмотрения проводившегося в г. Кургане Архиерейского совета. С информацией по вопросу «О канонизации архимандрита Антонина (Капустина)» выступил член Комиссии по канонизации святых Курганской митрополии иеромонах Афанасий (Коренкин). Председатель Комиссии по канонизации святых Шадринской епархии, формально остающийся пока и председателем Комиссии по канонизации Курганской митрополии, игумен Варнава (Аверьянов) на заседание Архиерейского совета почему-то приглашен не был, но составил по просьбе о. Афанасия основные тезисы его доклада.
Иеромонах Афанасий сначала напомнил участникам заседания о служении архимандрита и его заслугах перед Русской Православной Церковью.Участники совещания утвердили несколько направлений работы по подготовке к прославлению архимандрита Антонина в лике местночтимых святых. В частности, предложено ввести в учебные программы воскресных школ уроки о его биографии и делах, организовывать обязательные экскурсии воспитанников воскресных школ на родину архимандрита в село Батурино, в Далматовский монастырь, напечатать портреты о. Антонина для продажи в церковных лавках и для раздачи в качестве подарков паломникам.
www.agioi-zaural.ru/item/127-17-marta-2020-g-vopros-o-kanonizatsii-arkhimandrita-antonina-kapustina-rassmotren-na-arkhierejskom-sovete-kurganskoj-mitropolii.html
Кстати, вот как ему грезился Всеправославный собор, успешно проваленный в 2016-м:
«5 февраля 1859. Просто даже потерял сон от писемственного похотения. И откуда только берутся, приходят на память разные, в другое время совсем незаметные, р у с с и з м ы в Ц е р к в и нашей, частию унаследованные от Москвы, частию насланные на нас Св. Питером? Нужен, нужен некий Иракл, который бы очистил снова заваленную экстражизненными продуктами конюшню царя Авгея. Только не Никоновские силы нужны ему. Постов, собственно говоря, я не касаюсь. Если на каком-нибудь Вселенском соборе можно будет пересмотреть их, при помощи постовых порядков и преданий в Латинской, Армянской и Яковитской Церквях, отчего не быть сему? Не пойдем против Евангелия, если и не одну такую пятницу, как сегодняшняя, о м о л о ч н и м. Но вне всякого сомнения, что от дня Пасхи до отдания Пятидесятницы не должно быть постных дней, все равно, как и от 25 декабря до 6-го (а не до 14-го?) января. Когда Куза с Милошем и нашим Адалбертом (во святом крещении Константином) заберут у Меджида Св. Софию, то и устроим в ней Селенский (sic!) собор, где всякий пусть наглядится на себя вдоволь в зеркало».
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →