Вечером 9 января 1994 г. Богоявленский кафедральный собор в Елохове был полон.
Родители (в большинстве своем мамы) и бабушки по устланной ковровыми дорожками лестнице подводили своих детей к солее и амвону, на котором на небольшом возвышении стоял Предстоятель самой многочисленной поместной Церкви. Как опустившиеся на землю звезды, сверкали, переливаясь, паникадила; колыхался раскаленный сотнями горящих свечей и пропитанный благоуханием ладана воздух, и сам Патриарх, облаченный в белоснежный парчовый саккос, покрытый вышитым золотой нитью виноградом, на плечах которого возлежал такой же белоснежный омофор, расшитый золотыми крестами, а на голове покоилась золотая архиерейская митра, усыпанная драгоценными камнями, излучал какое-то неземное сияние, перед которым блекло все остальное. Патриарх ласково улыбался подходящим к его руке женщинам и детям и, как добрый дедушка, вручал каждому ребенку увесистый мешочек из разноцветной, переливающейся всеми цветами радуги, фольги, наполненный сладостями.
Я был, как во сне, едва ощущая себя; ватными ногами я поднялся по лестнице, приложился к руке Патриарха и, с трудом преодолевая охватившую меня робость, спросил: "Можно задать Вашему Святейшеству вопрос?" Алексий II на секунду задумался, после чего, улыбнувшись мне светлой архипастырской улыбкой, негромко и неторопливо произнес своим напевным, мягким, уходящим в какую-то неизбывную даль баритоном: "Пожалуйста... Что вас интересует?"
И тут, окончательно справившись с собой, освободившись от сковывавшего меня волнения, ощутив какой-то внезапный прилив сил и бодрости, я с какой-то неожиданной для себя самого отчаянной лихостью выпалил то, что мучило меня 4 месяца: "Почему Ваше Святейшество не благословили клир стать между танками и парламентом 4 октября 1993 г.?".
Спросил и осекся, как будто проделал какую-то тяжелую многолетнюю изнурительную работу, как будто поднялся на вершину какой-то неприступной горы, поднялся и упал, не веря собственным глазам, не веря самому себе, что смог это выполнить. И тут произошло неожиданное. Святейший Патриарх, который еще секунду назад был самим воплощением Божьей благодати, вдруг побледнел, осунулся, как будто его ударили по голове чем-то тяжелым, отвернулся от меня и растерянно, не глядя в мою сторону, еле слышно пролепетал: "Я не мог... Я не могу вам этого объяснить..." Великий Господин и Отец в один миг превратился в слабого и больного старика, которому нечего сказать своему сыну... Спустя мгновение два молодых, спортивного вида иподиакона энергично и цепко взяли меня за локти и, говоря: "Проходите, вам потом объяснят!", уверенно выпроводили меня с солеи...
Проходя к выходу, невдалеке от притвора, я увидел декана философско-богословского факультета Свято-Иоанновского Православного Богословского Университета, диакона Андрея Кураева. Испытав только что потрясение невероятной силы, я устремился к нему как к близкому и родному человеку и тотчас рассказал ему о происшедшем. Вопреки ожиданиям, отец Андрей не осудил меня за мою дерзкую выходку, а на удивление бодрым и уверенным тоном произнес: "Ну что вы хотите от Патриарха... Лично я бы на его месте обязательно благословил клир стать перед танками, это был единственный шанс остановить кровавую бойню".
Диакон сказал это абсолютно искренне, и я не сомневаюсь, что он поступил бы именно так. Я уверен, что еще не менее десятка священников и диаконов в тот трагический для Родины час были готовы шагнуть под черные от пороховой гари стволы танковых орудий, ждали этого приказа, но так и не дождались.
http://www.duel.ru/199841/?41_4_1
(это я опять в компе раскрываю старые забытые файлы)
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →